Поговорим, наконец, о самом главном – Макарьевской ярмарке. Волга искони служила важнейшей торговой артерией Восточной Европы. Но о ранней истории ярмарок и торгов, скажем, времен Золотой Орды, мы знаем мало, и наши знания суммарны. Понятно, что крупные города Золотой Орды, в основном на Нижней Волге, были также и крупными центрами торговли. Но не отставали от них и города в Булгарии, прежде всего сам Булгар. Еще в 922 году арабский путешественник видел в Булгаре развитый торг, куда приезжали с юга арабы и хазары, а с севера – викинги.Смысл торга был в том, что булгары препятствовали викингам опускаться ниже по течению, а арабам - подниматься выше, и подстраивали так, что продавец и покупатель встречались именно на их территории. Этот торг и стал генетическим предшественником и Макарьевской ярмарки, и сменившей ее нижегородской.
После того, как Орда распалась, и прошли смутные времена начала 15-го века, в бассейне слияния Волги и Камы появилось сильное Казанское ханство. Уже в конце 15-го столетия мы видим, что в Казани работает огромная ярмарка. Она располагалась на Гостином острове, который в полую воду полностью скрывался под водой, а летом предоставлял купцам достаточно площади, чтобы на чистом, промытом паводком песочке вести свои дела. Из этого видно, что постоянных строений на Казанской ярмарке не было. Москве эта ярмарка была как кость в горле: она усиливала экономический потенциал Казанского ханства, к тому же имело место бегство капиталов: на ярмарке постоянно торговали русские, обогащая хана. В 1506 году русское войско, высадившись у стен Казани, предприняло одну из своих неудачных попыток захватить город, но ограничилось разрушением ярмарки, причем воины, захватив бочки с вином, перепились, и стали легкой добычей мусульман. В 1524 году Москва запретила русским купцам бывать в Казани. Вместо этого им предложили торговую площадку возле города Василя (Васильсурска), основанного на границе Московии и Казанского ханства. Предполагалось, что после этого Казанскую ярмарку забросят не только свои купцы, но и иностранные, однако, этого не случилось. Ярмарка в Васильсурске не прижилась, а после взятия Казани в 1552 году нормального торга не стало ни там, ни здесь.
Но – осталась традиция. Когда позволяла политическая обстановка, под прикрытием крепостей и монастырей появлялись крошечные торги. Вероятно, строитель Макарьева монастыря Авраамий изначально рассчитывал на то, чтобы поддержать эту традицию под стенами своей новой обители.
По правилам, монастырские торги приурочивались ко дню памяти патронального святого. Как мы видели, не был точно известен даже год рождения Макария, однако, дата его смерти, скорее всего, исторична – 25 июля. Эта дата подходила для организации ярмарки как нельзя лучше, поскольку совпадала с расцветом волжской навигации. И уже с первых лет построения монастыря рядом с ним стал собираться стихийный торг. Монахи в него пока не вмешивались: давали раскрутиться. И наконец увидели, что пора уже и детище свое под контроль брать. Но как добиться права взимать с торговцев пошлину в пользу монастыря? Пришлось предпринять определенные «действия» в Москве. В 1627 году монастырь получил такое право.
Тем не менее, в 1640 году новый игумен Пафнутий, идя на прямой подлог, сообщает в Москву, что монастырь якобы не имеет права получать налоги от ярмарки. Видимо, Пафнутий не был доволен заключенным прежде соглашением, поскольку хотел, чтобы в казну монастыря поступали вообще все доходы. В 1641 году он получает из Москвы новую бумагу, которая давала ему неограниченный контроль над налоговыми поступлениями.
Монастырю и в самом деле нужны были деньги для организации ярмарки на новом уровне. Но расходы были, конечно, несопоставимы с доходами. Возле монастыря поставили рубленый гостиный двор, представлявший из себя крепость с башнями. На башнях сидел караул, вооруженный пищалями и пушками, готовый открыть огонь по любой банде. Внутри Гостиного двора хранились товары, жили купцы, а его территория была густо застроена. Типичный «дом» внутри Гостиного двора представлял собой лавку на первом этаже и жилье для купца на втором, и таких лавок было 889. Впрочем, торгу скоро стало тесно в пределах Двора, и монахи стали ставить возле крепости временные торговые ряды, сворачивавшиеся вне ярмарочных дней. Именно про такие постройки один из путешественников (правда, в более позднее время) писал: «Множество лавок из досок, некоторые из них имеют правильный фасад. Они составляют прямые улицы, где видишь гостиницы, ресторации, кофейные дома, театр, залы для танцев. Все эти здания расписаны и изукрашены со вкусом, но это строение, воздвигаемое как бы очарованием в несколько дней, снова исчезнет в начале августа». Позднее появился «въезжий гостин двор», а также конский двор. Монастырь обзавелся торговыми подворьями в самом Лыскове (еще при жизни Авраамия), в Москве (в Белом городе, на Сретенке); два подворья были и в Нижнем: в самом кремле, и возле Волги, на посаде. Поборы, которые платили купцы монахам за пользование инфраструктурой, могли бы подкосить любую ярмарку, но не эту: видимо, «строитель» монастыря четко определил самое выгодное с точки зрения географии место для торга, а значит, и для монастыря. А поборов было много: до унификации налогового законодательства купец платил буквально за каждое действие со своим товаром: за причаливание, за привязывание лодки, разгрузку, переноску, хранение, не говоря уже о налогах на собственно торговлю.
Но в 1653 году появился Торговый устав, который отменял мелкие поборы, и устанавливал единый налог с единицы товара. Монахи, может, и кручинились поначалу, да недолго: во-первых, этот единый налог все равно целиком оставался у них, а во-вторых, ярмарка, освобожденная от мелочного «узаконенного рэкета», еще больше расширилась, и растянулась по времени от дня памяти Макария на несколько недель.
Торговый устав был лишь началом попытки государства взять под контроль все налоги. В 1667 году Москва издает указ, по которому торговцы должны были после 5-ти дней беспошлинной торговли все прочие дни платить налог в государственную казну, монастырю же оставались только доходы от аренды торговых мест. Но оказалось, что сборщики налогов, присланные от «федералов», собрали даже меньше, чем потребовалось на их проезд к ярмарке (то есть, говоря современным языком, администрирование налога оказалось дороже, чем сам налог). Понятно, что сборщики просто договорились с монахами, которым это распоряжение было, как удар ниже пояса. И в том же 1667 году монахи добились отмены этого указа для себя лично.
Федералы ответили уже на следующий год. Поскольку монастырь не имел права давать таможенных выписей, казанский воевода придрался к каравану купцов, шедших в монастырь, и задержал его так, чтобы сорвать ярмарку. После жалобы в Москву, сдобренной, надо полагать, «чем нужно», казанским властям наказали больше так не делать. В 1681 году монастырь наконец получил право открыть у себя таможню, собирать в свою пользу все таможенные доходы, а главное, выдавать полный набор разрешительных документов. Тем же распоряжением на проведение ярмарки отводился весь июль. Однако, там же говорилось, что отныне монахи будут отчитываться за свои доходы в Москву.
В 1682 году монахи сумели оспорить последнее распоряжение, но в 1685 году Москва, одумавшись, отыграла все назад, и финансы монастыря снова попали под контроль государства. Тогда же из Москвы на ярмарку прислали постоянного финансового «смотрящего». Однако, взятки опять сделали свое дело, и в 1686 году Москва вновь подтверждает право монастыря на все таможенные доходы. А в 1687 году, поняв, что ее людей просто подкупают, Москва устанавливает за ярмаркой двойной контроль. Почуяв слабину, оживились налоговики в Лыскове. Они по сути грабили купцов, те жаловались на них в Москву, но безуспешно.
Несмотря на все перипетии, Макарьевская ярмарка пережила в 17-м столетии пору расцвета. В первые годы торговали, чем богаты здешние земли – едой, и изделиями столяров (та же Балахна славилась непревзойденной деревянной посудой). Затем добавилась рыба, а где рыба, там и соль, которую, кстати, тоже добывали в Балахне. Естественно, продавали скот, коней и все «продукты» из этих животных, например, кожи: этим промышляли и русские, и калмыки с татарами. Иногда на ярмарку пригоняли табуны ценой в 11 тысяч рублей. Был порядок, что лучших коней покупал для себя царь, для чего на всех подобных ярмарках действовали его люди. Поскольку то, что понравилось оценщику, полагалось ему непременно продать по той цене, которую он назовет, не обходилось без злоупотреблений. Существенной статьей были мед и особенно воск, «нефть» средневековья – ведь без воска не зажжешь ни одну свечу.
Только одна цифра: в 1685 году на ярмарке торговалось товаров на сумму в 127 тысяч рублей, что составляло девятую часть ВВП страны. Монастырь получил от этой торговли доходов на 7 тысяч рублей. На ярмарке были и промышленные товары. В монастыре делали свое железо и тут же продавали. Железо и изделия из него везли и из Тульского региона, а также из Швеции (сталь). Было на ярмарке много и оружия, как огневого, так и холодного. Винтовку можно было купить за два рубля, причем хорошую, а патроны торговались по копейке. Лук, жильный, дальнобойный – за 54 копейки. Если разместить заказ предварительно, можно было приобрести специально для тебя отлитую пушку или колокол, последние – даже набором. Однажды некий заказчик приобрел партию в 13 с лишком тысяч полиц (листов) железа, и больше 200 тысяч гвоздей. Торговали и драгоценными металлами, для чего существовал особый Серебряный ряд. Цитата из воспоминаний очевидца (19-й век): «Весь берег был завален привозным железом, а наиболее тяжелые отливки так и не снимались с барж. При оптовой продаже железо перегружали с судна на судно прямо на рейде. Часть судов была нагружена различных сортов рыбой, привозимой из волжского Понизовья. Продавались меха, полотна, чай, жемчуг, драгоценности, вина, оловянная посуда, самовары, разные металлические изделия, но наиболее живописным был, пожалуй, торг прямо с возов необходимою в домашнем быту деревянною посудою…»
Ярмарка в силу своего расположения на главной водной артерии страны быстро получила статус международной. Правительство запрещало иностранцам торговать внутри страны, чтобы иметь возможность обирать купцов на границе: об этом говорили указы от 1649 и 1653 годов. На этом настаивали и русские купцы, не хотевшие конкуренции. Однако, иностранцы все равно в Макарьев проникали, и их там ловили, как, например, в 1665 году поймали четырех «тезиков», то есть купцов из Средней Азии. В 1675 году у одного индийца на таможне нашли товары, купленные в Макарьеве.
Впрочем, и сами монахи не скрывали, что у них бывают персы, армяне, греки. Даром ли они сами разрешили построить на ярмарке мечеть, это рядом с монастырем-то! Чем же иностранцы торговали на ярмарке? Из Прибалтики привозили янтарь, с севера – меха и кость, с Кавказа – художественный металл и продукты питания, как и с Украины. Индусы, как жаловались на них русские купцы, «везли лучшее, что у них есть», а именно шелк, бархат, кружево и ткань, в том числе шитую золотом, драгоценные камни и жемчуг, пряности, вино, особое оружие и зеркала. Когда вы заходите в любой российский краеведческий музей, то, наверное, удивляетесь, почему в витрине «Вооружение русского воина 17-го века» и щит, и меч, и шлем непременно расписаны арабскими буквами (рисунок 28 - пример из краеведческого музея Балахны)? Потому, как все это – из Ирана, где делали элитное холодное оружие. А как это все попадало в Россию? Через Каспий, по Волге. И торговалось это в первую голову в Макарьеве. Но помимо этого, на ярмарке можно было увидеть в огромном количестве, скажем, глиняные горшки, канаты, деготь, смолу… Короче, там было все.
До царствования Петра монастырь худо-бедно, в основном путем взяток (на московском подворье постоянно стояли возы с «дарами» чиновникам), держал баланс с государством, вовремя откупаясь от очередных налоговых инициатив. Но в 1700 году Петр объявляет, что берет ярмарочные финансы под свой полный контроль. Говорят, что эту мысль ему подкинул его дьяк-воспитатель Никита Зотов, в нужном ракурсе представивший молодому монарху положение дел в Макарьеве. Петр изрек, что «Макарьевская ярмонка есть зело великое сходбище, о ней всегда думать надлежит», и засучил рукава.
Проблем и в самом деле было много, например, ужасающая криминогенная обстановка в ярмарочные дни. Но в решении ее государство, как и монастырь, не преуспело. Более того, оно оказалось довольно плохим администратором. Судя по официальным данным, чиновникам удавалось собирать деньги с торговцев гораздо хуже, чем делали до этого монахи. Так, таможенные сборы с 1701 по 1708 упали с 14,5 тысяч до 10,5 тысяч рублей. Причина этого не в последнюю очередь была в том, что государство возложило обязанность сбора налогов на откупщиков, а эта практика была признана порочной еще в 13-м веке в Золотой Орде. Государство заколебалось. Монастырю то разрешалось восстановить контроль над какими-то участками ярмарочной экономики, то у него опять отнималось это право.
В 1710 году на ярмарке наблюдается временная стабилизация и даже рост: окончилась Северная война, и в то же время к торговле активнее подключилась Сибирь. Но вскоре последовал новый удар. В 1728 году Сенат распорядился, чтобы ярмарка начиналась 29 июня, а заканчивалась 8-го июля, дабы купцы успевали на «Свернскую ярмонку». Таможенные сборы резко упали в тот же год. Вместо того, чтобы понять причину этого, правительство решило окончательно отдать таможенные доходы на откуп частникам, что и последовало в 1732 году. Откупщики, впрочем, предложили неплохую идею – поставить каменный Гостиный двор. Очевидно, они намеревались нагреть руки еще и на строительстве. Но оказалось, что в Нижнем Новгороде нет ни одного профессионального архитектора. Сами отучили: шутка ли, несколько десятилетий не строить из камня вообще ничего, кроме своего Петербурга! В 1741 году государство удалило откупщиков. Наступило какое-то подобие порядка, поскольку сбор налогов поручили особой коллегии, выбиравшейся из числа купцов по всей России. Всего в этой коллегии было почти 300 человек. Налажена наконец система учета: деньги складывались в особые запечатанные короба. Но деревянный Гостиный двор настоятельно требовал реконструкции, а в 1751 году его уничтожил паводок. Однако, денег на каменную стройку все равно не нашлось, и сошлись на том, чтобы поставить новый двор на новом месте, но тоже из дерева, что и случилось уже в 1755 году.
Но пришла новая беда: Волга, менявшая русло, стала затапливать ярмарку каждый год. Тут уж точно не помог бы мерный шест, который Петр советовал вбить монахам. Ежегодно на восстановление последствий наводнений уходило до 900 рублей. Неудивительно, что деревянный Гостиный двор к концу столетия пришел в окончательную ветхость. Вместо старого двора в 1787 году поставили новый, но опять деревянный. Однако, и он разрушался из-за половодий все более быстрыми темпами, а потом сгорел в 1798 году.
В самом конце 18-го столетия вопрос о каменном Гостином дворе встал в полный рост. Ведь даже на закате торговой деятельности, в 1805 году, знающие люди отмечали, что макарьевский торг превосходит знаменитую ярмарку в Лейпциге. Говорили, что тут толкались не только традиционные иностранцы, но даже купцы из Африки и Америки. Очевидцы пишут о верблюдах из Аравии, баржах, прошедших водным путем от берегов Рейна, и даже о французах из колоний Нового Света. Именно о таком Макарьеве написал Пушкин свои знаменитые строки, не вошедшие, однако, в «беловик» «романа» «Евгений Онегин»: «… Перед ним / Макарьев суетно хлопочет / Кипит обилием своим. / Сюда жемчуг привез индеец, / Поддельны вина европеец, / Табун бракованных коней / Пригнал заводчик из степей. / Игрок привез свои колоды / И горсть услужливых костей, / Помещик - спелых дочерей, / А дочки – прошлогодни моды. / Всяк суетится, лжет за двух / И всюду – меркантильный дух». А вот слова князя Долгорукого, сказанные им в 1813 году: «Суета всякого рода, общее стремление к торговле, движение огромных капиталов, утонченный обман в оборотах, заготовление всякого на всю Россию… Нет купца, который бы сюда не ездил, нет товара, какого бы не возили сюда. Все здесь, от роскоши до необходимого… Кареты английские и куклы Троицкие, шварцпапель и ореховый стул, хрустальные люстры и кабацкие стаканы, парижский чепчик и оренбургский армяк, Евангелие кованое и Холуйская икона, соболь стотысячный и овчина, Рафаэлева картина и «Мыши кота хоронили», Ломоносов и Совестьдараль, жасминные духи и деготь…» (автор нарочно сопоставляет «высокое и низкое», подчеркивая, что на ярмарке было все). По оценкам, в ярмарочные дни в Макарьеве даже в начале 19-го века собиралось до 160 тысяч человек.
В 1808 году комплекс новых, каменных ярмарочных зданий был закончен. Тогда же, в 1808-м, перестроили в классицистическом духе и старую Макарьевскую церковь, лишив монастырь одной из его жемчужин. Ярмарка 1812 года была особенно яркой, поскольку народ, стесненный французом, потянулся поглубже в Россию, и у ярмарки в тот год почти не было конкурентов. Конечно, тут и жульничество. Конечно, тут и зрелища, и порок всех видов (хотя ни в одном источнике не нашел я упоминания о проституции, это лишь, наверное, потому, что сие подразумевалось само собой; тем более, что в описаниях Нижегородской ярмарки я такие упоминания нашел). О зрелищах достаточно сказать, что некто князь Шаховский каждый год лепил «театр» из досок, и в сезон непрерывно давал представления – конечно, самого грубого вкуса.
Ничто не предвещало катастрофы. Но она произошла. В 1816 году ярмарка сгорела дотла. Да, пожар был страшный. Да, погибли сотни тысяч рублей, потраченные в строительство. Но почему все-таки именно этот удар стал для ярмарки роковым? Ответа нет. Говорили, что заново строить там бессмысленно – кирпич далеко возить, мастеров не найдешь. Поговаривали, что место несчастливое – то его затопляет, то оно горит. Но на самом деле подсуетились, наверное, конкуренты в Нижнем Новгороде, который был купеческой столицей Поволжья, и хотел бы заполучить к себе еще и ярмарку. И если раньше, когда силен был монастырь, о том даже разговора быть не могло, то теперь настоятели монастыря могли лишь смиренно констатировать, что перенос ярмарки в Нижний будет означать гибель обители. Однако, этот аргумент показался слишком слабым – монастырь был нужен лишь для того, чтобы обслуживать ярмарку. Если решили ее перенести в Нижний, то пусть себе умирает.
Решение о переносе ярмарки в Нижний было принято в том же 1816 году. Поскольку в Нижнем еще ничто не было готово к приему полутора сотен тысяч купцов, там развернулись уже с 1817 года масштабные строительные работы. Тоже аргумент для нижегородских властей: где строительство, там можно денег отмыть. На время Поволжье практически лишилось торга. В 1817 году купцы не знали, где им торговать, и ярмарка не состоялась. С ними стали проводить разъяснительную работу, но она не давала плодов до 1822 года, когда наконец ярмарку в Нижнем построили. Тогда все наладилось: не все ли равно купцу, торговать в Макарьеве, или выше по течению всего на сто километров?
Студия "Квадат" предлагает своим заказчикам полный спектр услуг в области создания и продвижения web-сайтов в сети Интернет. Мы делаем упор на простые и понятные концепции создания сайта, которые позволяют сделать его более понятным для публики, легким в использовании и привлекательным для посетителей. Дизайн, разработка, программирование и оптимизация - вот главные факторы, позволяющие нашим клиентам привлекать на свои сайты посетителей.
